Тула, Россия – Сначала война в восточной Украине заставила семью Анны Гуровой бежать в Россию. Теперь и большинство ее соседей по улице в родном городе покинули свои дома – и по ее словам лишь немногие планируют возвращаться, даже если в промышленном районе, который они когда-то называли своим домом, воцарится мир.
И хотя конфликт в Украине перешел в более спокойный но все еще кровавый ритм, многие из сотен тысяч беженцев налаживают свой быт в других местах, отказываясь от региона, который, кажется, призван стать территорией постоянной нестабильности. Многие не намерены жить в месте, которое жестого поделено между теми, кто поддерживает Киев, и теми, кто доверяет Москве – особенно теперь, когда линии фронтов, кажется, зафиксировались, вероятно на многие годы.
Депопуляция восточной Украины может иметь тяжелые последствия для статуса региона как промышленного сердца страны – и этого первый знак, указывающий на перспективы развивающегося анклава. С момента распада Советского Союза Кремль использовал дремлющие конфликты в Молдове и Грузии с целью давления на национальные правительства, разжигая напряженность, которая продолжается много лет. Условия прекращения огня, по словам политиков, могут сделать то же самое в Украине
“Мы заняты оформлением документов для получения российского гражданства”, – говорит Гурова во время отдыха после смены кондуктора автобуса. “Мы приехали сюда, чтобы спасти детей и жить дальше.”
Гурова, ее муж и двое сыновей бежали из восточно-украинского города Снежное в июне, будучи убеждены, что война скоро доберется и до них. Гурова оставила работу кондитера, а ее муж уволился с завода, и они на последние деньги купили билеты на автобус в Россию. Со временем они оказались в Туле, городе с населением около 500 000 человек, расположенный на 160 километров южнее Москвы, который знаменит своими изящными бронзовыми самоварами.
(Фото Дианы Маркосян для The Washington Post)
Сейчас, по ее словам, они не намерены возвращаться домой, в частности из-за спорадических бомбардировок, которые продолжились в окресностях удерживаемого ополченцами Снежного даже после того, как соглашение о прекращении огня вступило в силу, так как обе стороны сражаются за позиции, пока линия фронта не закрепится еще сильнее.
“В ближайшем будущем мира можно не ждать. Как можно ждать мира, когда твои же братья пришли в тебя стрелять?”, – говорит она, подразумевая украинских военных, которых она обвиняет в насилии. Большинство ее друзей из прежней жизни сегодня находятся в России, утверждает она, и они разъехались по обширной территории этой страны. Некоторые уехали в Магадан, сибирский город, который в прошлом являлся центром исправительной системы Сталина. Другие – в Астрахани, городе на побережье Каспийского моря.
ООН заявляет, что более одного миллиона украинцев были вынуждены покинуть дома в связи с ведением военных действий. Предполагаемое число беженцев варьируется и зачастую в силу поддержки той или иной политической позиции. Российские власти предоставили плавающие оценки числа украинских беженцев попавших в их страну, избегая военных действий, но по последним официальным данным составляет 875 000 человек и около 300 000 из них подали документы на предоставление убежища.
Соглашение о прекращении огня от 5 сентября позволило некоторым вернуться домой, но насилие продолжилось, удерживая от возвращения многих других. Вероятно, затяжной поляризованный характер конфликта стал причиной того, что про-российски настроенные граждане Украины еще долго будут осторожны в планах возвращения на территории, контролируемые украинскими властями, а про-киевски настроенные будут опасаться жизни на территориях, контролируемых ополченцами.
Помощь беженцам
Власти по обе стороны российско-украинской границы, очевидно, готовятся к долгосрочным изменениям численности населения.
“Эти группы людей мы должны разместить и обеспечить”, – сказал на прошлой неделе премьер-министр России Дмитрий Медведев. “Они находятся здесь, чтобы работать и жить, и они должны получить рабочие места, и их дети должны ходить в школу”.
Германия в понедельник выделила 32 миллиона долларов на строительство домов для беженцев в восточной части украины, что является признанием того что местная инфраструктура уничтожена, а некоторые из тех, кого бои выгнали из собственных домов, могут уже никогда не вернуться назад.
Проблема покадающего свои жилища населения объясняет закрытие шахт и остановку заводов которыми плотно усеяна карта восточной Украины. Национальный Банк Украины уже опубликовал прогноз сокращения объемов экономики в этом году на 10 процентов. Страна пытается наскрести деньги на выполнение своих государственных обязательств.
В Туле местным властям пришлось суетиться, чтобы выделить рабочие места и жилье для новых жителей.
“Ситуация близка к чрезвычайной”, – завила Марина Левина, заместитель председателя правительства Тульской области, курирующий вопросы миграции и беженцев. “Никто здесь не готовился к принятию людей” до того, как начались столкновения, говорит она. Власти региона предполагают, что почти три четверти от 4 000 человек, прибывших в Тулу, останутся здесь на постоянное проживание.
Волонтеры в Туле сплотились ради помощи украинцам.
“Им нужна теплая одежда. У них зимы не такие как здесь. Еще нужны лекарства”, – утверждает Татьяна Деева (26 лет), старшая среди 10 добровольцев в городе, которые пытаются организовать снабжение и обслуживание для беженцев. Во-первых, говорит она, власти региона, кажется, были подозрительны в отношении деятельности группы – которая необычна для России из-за отсутствия прочных традиций волонтерского движения – но впоследствии начали с ними сотрудничать.
Доля неприязни
Хотя принятие беженцев в Туле по большей части положительно, некоторые местные жители оказались озадачены тем фактом, что правительство уделяет больше внимания судьбе украинцев, чем делам местных россиян.
“И хорошо, и плохо”, – говорит Лена, женщина с сигаретой у входа в аптеку возле центра помощи беженцам в Туле, которая отказалась назвать свою фамилию. “Им предоставляется размещение, работы и все остальное. Россияне такого не получают.”
На практике жизни беженцев не так безоблачны – быт в пунктах временного размещения по истине спартанский, а рабочие места не гарантированы – но озабоченные слова отражают чувства, что не все хорошо и в жизни обычных россиян. Некоторые из украинцев в Туле говорят, что чувствуют это отношение пока пытаются наладить быт в другой стране.
“У нас нет домов, потому что они разрушены. У нас нет денег. У нас нет работы”, – говорит Евгения Ставничая (31 год), работавшая в Снежном инструктором по вождению и ищущая сейчас работу в Туле. Она живет в тесной комнате с ее молодым человеком, 9-летней дочерью и еще девятью беженцами. На 50 человек работают два туалета и Ставничая пытается как можно скорее найти другое жилье.
Ее дочери приходится непросто в школе – уроки математики ушли далеко от таблиц умножения, которые та только-только прошла в Украине – но Ставничая полна решимости наладить жизнь в России.
“Я не хочу возвращаться. Там нет стабильности. И будет очень тяжело найти работу”, – заключает она.